На календаре 1 января 2017 года. Я вылез из спального мешка, спустился с верхнего яруса нар, сел на скамейку и посмотрел в окно, в которое безжалостно хлестал дождь — хлестал, не переставая, с прошлого вечера. Смотрел я сквозь туман, сквозь время и пространство: где-то там, за тридевять земель, мои соотечественники накрывали на стол, поглощали салат оливье и закусывали красной икрой; жгли бенгальские свечи, пели песни под караоке и смотрели по телевизору новогодний огонек с Галкиным и Пугачевой. Все как обычно и вместе с тем все это происходит каждый раз по-разному.
Я же всегда представлял себе Новый год в совершенно другом ключе. Может быть поэтому Бог наконец-то нашел место, где моей душе будет спокойно и комфортно в новогоднюю ночь, — хижина Колдвотер в национальном парке Нельсон Лейкс в Новой Зеландии.
Уже четвертый год подряд я встречал Новый год не то, что не в стенах собственного дома, но и вообще не в родных краях. Начались мои новогодние странствия с поездки в Абхазию 31 декабря 2013 года. На следующий год меня занесло в турецкие горы, потом была Австралия, и вот теперь Новая Зеландия. С каждым годом все дальше и дальше. Одному Богу известно, где я окажусь в следующем году. По логике, в Антарктиде...
При этой мысли меня внутреннее передернуло: если уж в разгар лета я сидел на Южном острове Новой Зеландии в трех кофтах и шерстяных носках, согревая руки о кастрюлю с льняной кашей, то как люди живут там? Там, где полгода ночь, а полгода день, где не переставая свищут ветра и бушуют снежные бури.
Внезапно я подумал еще об одном примечательном событии, произошедшем в минувшую ночь: это был первый Новый год, который я встретил во сне. Встретил так, как мечтал, наверное, последние лет десять: чтобы меня никто не будил, не поднимал с кровати, мол, пошли пить детское шампанское, танцевать лезгинку и слушать новогоднюю дребень президента.
«Другой главный итог пройденного пути — наш советский образ жизни. Атмосфера подлинного коллективизма и товарищества, сплоченность, дружба всех наций и народов страны, которые крепнут день ото дня, нравственное здоровье, которое делает нас сильными, стойкими, — таковы яркие грани нашего образа жизни, таковы великие завоевания социализма, вошедшие в плоть и кровь нашей действительности» — Л. Брежнев.
Как вам такая новогодняя речь? А ведь в ней гораздо больше смысла, чем то, что после развала СССР глаголили все последующие лидеры моей родной страны.
Советский образ жизни... И почему люди с таким презрением, отвращением и болью вспоминают то время, когда, пусть и жилось нелегко в материальном плане, но зато у людей был духовный «стержень»? Люди были сплоченнее, солидарнее и помогали друг другу гораздо больше. Говорят, в Советском Союзе не было ни личных автомобилей, ни личной собственности (все квартиры выдавались в пожизненную аренду государством), ни свободы слова, ни религии, ни секса. Зато был дух коллективизма и институт нравственности. Тогда не знали, что такое iPhone, но знали, что нужно копить средства на холодильник. Даже книги были в списке приоритета потребления, даже на них люди откладывали деньги, а потому эти вещи больше ценились, чем в наше время. Люди жили по базовым потребностям, но это не значит, что они жили плохо. Пословица гласит, что нужда и кормит, и мучит, и учит. Богатство пучит.
«Посмотрите на тварь Божию, на птиц. Они не сеют, не жнут, не собирают, а Бог питает их. Человек не хуже птицы. Если Бог дал жизнь человеку, то сумеет и пропитать его. А ведь вы сами знаете, что, как вы ни хлопочите, вы ничего не можете для себя сделать. Не можете ни на час увеличить своего века. И об одежде зачем вам заботиться. Цветы полевые не работают, не прядут, а разукрашены так, что и Соломон во всей роскоши своей никогда так не разукрасил себя. Что же, если Бог траву ту, что нынче растет, а завтра скосят, так разукрасил, то что же, он вас не оденет?»
«Не заботьтесь и не хлопочите, не говорите, что надо подумать о том, что будем есть и чем оденемся. Это всем людям нужно, и Бог знает эту нужду вашу. Так и не заботьтесь о будущем. Живите настоящим днем. Заботьтесь о том, чтобы быть в воле Отца. Желайте того, что одно важно, а остальное все само прийдет. Старайтесь только быть в воле Отца. Так и не заботьтесь о будущем. Когда прийдет будущее, тогда будет и забота».
Так говорил Иисус, и справедливость слов этих всякий человек может проверить в своей жизни.
«Чем богаче по внешности, благоустроеннее жизнь человека, тем труднее, дальше от него радость самоотречения. Богатые почти совсем лишены этого. Для бедного всякая отрывка от своей работы для помощи ближнему, всякий ломоть хлеба, поданный нищему, есть радость самоотречения. Богатый же, если и отдаст из своих трех миллионов два ближнему, не испытает радости самоотречения» — Лев Толстой.
«Двумя средствами можно избавиться от бедности: одно — увеличивать свое богатство, другое — приучать себя довольствоваться малым. Увеличивать богатство не всегда можно и почти всегда нечестно; уменьшать же свои прихоти всегда в нашей власти и всегда хорошо для души» — Лев Толстой.
Я посмотрел на часы: десять утра. Значит, в Москве полночь. Мысленно поздравил своих родных и поднял за них кружку имбирного чая, который удалось заварить на моей походной горелке. Я уверен, что они тоже меня вспоминали, поднимали бокалы (надеюсь, с безалкогольным содержимым) и желали удачи. А что такое удача? Что это за бездушное слово, за которым люди подразумевают обретение всевозможных благ? Благосклонность судьбы? Я предпочитаю называть вещи своими именами: удача — это без-причинная милость Бога, поэтому я всегда желаю людям в первую очередь обретения сознания Бога, а вместе с ним рано или поздно придет и эта пресловутая удача. Уж вы мне поверьте!
День должен начинаться с занятий йогой. Для этого не может быть отговорок: ни Новый год, ни плохая погода, ни дурное настроение.
Так же как Э.М. Ремарк говорил про старинное солдатское правило не волноваться, когда ничего не можешь сделать, так и я у меня было свое старинное солдатское правило: упал — отжался!
«Будешь слишком угождать телу, — ослабишь его; будешь слишком утруждать его, — тоже ослабишь. Если уж выбирать одно из двух, то лучше изнурять, чем нежить, тело, — потому лучше, что, если не доел, не доспал, переработал, тело сейчас же покажет тебе ошибку. Если же слишком изнежил тело, то оно, не сейчас, но гораздо позже, покажет тебе твою ошибку тем, что будет слабое и больное» — Лев Толстой.
Надо было думать над дальнейшими планами передвижения. Поскольку я пока не услышал голос Бога в своем сердце относительно того, куда мне держать путь, я подумал, что стоит провести еще денек у озера Ротоити. Посмотрев карту и оценив затраты по времени, я решил, что самый оптимальный вариант — вернуться к Сане, пропустить с ним по рюмашке-другой, а потом пойти по треку Пэддис и заночевать в хижине Бушлайн, которая расположена в двух часах ходьбы от автостоянки Маунт Роберт.
Чуяло мое сердце, что пришла пора испробовать в боевых условиях свои новые походные гетры, защищающие голень от грязи. Грязь бывает двух видов: материальная и нематериальная, и от обеих нужно защищаться. Лев Толстой говорил об этом так:
«Чисто обутый человек осторожно обходит грязь, но раз оступился, запачкал обувь, он уже меньше остерегается, а когда видит, что обувь вся испачкана, уже смело шлепает по грязи, пачкаясь все больше и больше.
Так и человек смолоду, пока он еще чист от дурных и развратных дел, бережется и сторонится от всего дурного, но стоит раз-другой ошибиться, и он думает: берегись, не берегись, все то же будет, и пускается во все пороки. Не делай так. Запачкался — вытирайся, и будь еще осторожнее; согрешишь кайся, и еще больше берегись греха».
Только открыл я дверь хижины, как случилось чудо: тучи неожиданно начали рассеиваться, и проглянули первые в этом году лучи солнца.
«Человек в своей жизни то же, что дождевая туча, выливающаяся на луга, поля, леса, сады, пруды, реки. Туча вылилась, освежила и дала жизнь миллионам травинок, колосьев, кустов, деревьев и теперь стала светлой, прозрачной и скоро совсем исчезнет. Так же и телесная жизнь доброго человека: многим и многим помог он, облегчил жизнь, направил на путь, утешил и теперь изошел весь и, умирая, уходит туда, где живет одно вечное, невидимое, духовное».
Откуда ни возьмись прибежали утки и начали крякать.
«Поздравляют меня с Новым годом», — подумал я.
Я тоже в последнее время начал часто крякать, как только взваливал на плечи свой рюкзак: уж больно тяжеловат он у меня был. Но, к счастью, с каждым новым треком я все более тщательно отбирал необходимые вещи таким образом, чтобы все они в процессе трека стали по-настоящему необходимыми, а не опциональными.
«Как было бы хорошо, если бы больше не было дождя, — подумал я. — Так не хочется шлепать по грязи, а вместе с тем это необходимый опыт, который заставляет приспосабливаться к различным испытаниям».
В жизни тоже нужно стараться просить Бога не о вещественном, таком как хорошая погода, а о том, чтобы Бог помог нам жить духовной жизнью, такой жизнью, при которой все, что случается с нами, все было бы нам на благо. Просительная же молитва о вещественном есть только самообольщение.
По дороге назад я нашел солидный артефакт — трость Гэндальфа. Наверное, это было вознаграждение мне от Бога за мои треккинговые заслуги перед Отечеством. Вот так дядя Слава заработал много «икспириенса» и получил «лэвэл-ап». В общем, друзья, я уже был не Гэндальф Серый. Теперь я был Гэндальф Белый. :)
К двум часа дня я дошел до того места, где я оставил Санни. Я похлопал его по капоту, мы обменялись поздравлениями с Новым годом и пожелали друг другу ровных дорог и полных баков.
Затем, проехав пару километров дальше по дороге, мы добрались до Mt. Robert Carpark. Оттуда начинался Paddy's Track, ведущий к Bushline Hut.
Последние приготовления и прощание с Санни: не успели встретиться, как вновь приходится расставаться.
Дорога медленно поползла вверха, а на меня неожиданно нахлынули воспоминания.
«Десять лет, — размышлял я. — Десять лет назад я закончил школу и еще пять как институт. Уму не постижимо, как быстро идет время. Хотя это неверно. Идем мы, а не время. Когда мы плывем по реке, нам кажется, что идут берега, а не лодка, на которой мы плывем. Так же и время».
Сколько времени было убито на то, чтобы понять, что те относительные знания, которые нам старались заложить учителя, ничего не стоят без знания абсолютного. А абсолютным знаниям никто научить не сможет: человек либо сам находит их в своем сердце и культивирует дальше, либо в течение жизни собирает их по крупицам тряпкой горького опыта, чтобы в конце концов прийти к тому, что всегда знал, но в чем боялся себе признаться. И осознание это то, что человек выходит от Бога, трудится, страдает, утешается, радуется, отдыхает и, когда намучится, приходит домой — туда, откуда вышел.
«Самое обычное явление нашего времени — видеть то, что люди, считающие себя учеными, образованными и просвещенными, зная бесчисленное количество ненужных вещей, коснеют в самом грубом невежестве, не только не зная смысла своей жизни, но гордясь этим незнанием. И наоборот, не менее обычное явление встречать среди малограмотных и безграмотных людей, ничего не знающих о химической таблице, паралаксах и свойствах радия, людей истинно просвещенных, знающих смысл своей жизни и не гордящихся этим».
«Если человек знает все науки и говорит на всех языках, но не знает того, что он такое и что он должен делать, он просвещен гораздо менее той безграмотной старухи, которая верит в батюшку Спасителя, то есть в Бога, по воле Которого она признает себя живущей, и знает, что этот Бог требует от нее праведности. Она просвещеннее ученого, потому что у нее есть ответ на главный вопрос, что такое ее жизнь и как ей надо жить; тот ученый же, имея самые хитроумные ответы на самые сложные, но неважные вопросы жизни, не имеет ответа на главный вопрос всякого разумного человека: зачем я живу и что мне делать?»
Школа научила меня одному — ценить дружбу, институт — сохранять независимость взглядов, работа — уметь ладить с людьми и находить общий язык. Не сами знания, но процесс их получения, и те трудности, которые приходилось преодолевать, те несправедливые оценки, которые приходилось терпеть, та шаткая репутация, которую было так сложно удержать, — вот непременные составляющие пути, суть показывающие главное отличие временного от вечного.
А что в итоге? Цепкие лапы университетской жизни, державшие нас 5 лет в неведении относительно того, в чем наше предназначение, позволили расправить крылья только тем, кто с самого рождения лелеял мечту о жизни в небе, только тем, кто всегда верил в солнце, сокрытое за облаками, и тем, кто не побоялся обжечь крылья в попытке раскрыть свои истинные таланты.
Я всегда смотрел на жизнь с позитивом, особенно тогда, когда ничего, кроме как посмеяться над собой и собственной судьбой, больше не оставалось. Мало что в жизни бывает по-настоящему важным, а вот то доброе, светлое и чистое, что есть в душе и что еще можно спасти от налета материалистичной накипи, — то непременно нужно беречь и тем дорожить. Если жизнь это игра, в конце которой все — и короли и пешки — падают в одну коробку, то нет ничего вернее, чем отдаться на волю Бога и сыграть свою роль — сыграть с самоотдачей, искренностью и любовью.
Это все пройдет само: гордость, ненависть, печаль.
Сердце радости открой и мечты все воплощай.
За руку возьми меня, вместе улыбнемся.
Жизнь подобна взмаху в рай, если только с Богом!
Говорят, надо бояться Бога. Это неправда. Бога надо любить, а не бояться. Нельзя любить того, кого боишься. Да, кроме того, нельзя бояться Бога оттого, что Бог есть любовь. Как же бояться любви? Не бояться Бога надо, а сознавать Его в себе. А если будешь сознавать Бога в себе, то не будешь бояться ничего на свете: ни непредсказуемости природы, ни вероломства людей.
Страх всегда рождается от ложного ожидания счастья. Самый несчастный человек — тот, который всю жизнь чего-то ожидает: от судьбы благосклонности, а от людей похвалы или компенсации собственного ощущения ничтожества. Если ты ничего не ожидаешь и не хочешь получать от других людей, то люди не могут быть страшны для тебя, как пчеле не страшна другая пчела, как лошади не страшна другая лошадь.
Но если твое счастье находится во власти других людей, то ты непременно будешь бояться людей.
Люди говорят: «Нельзя жить, если мы не знаем того, что нас ожидает. Надо готовиться к тому, что будет». Это неправда. Настоящая хорошая жизнь бывает именно тогда, когда не думаешь о том, что будет с моим телом, а только о том, что мне для своей души нужно сейчас. А для души нужно только одно: делать то, что соединяет мою душу со всеми людьми и с Богом.
С этого и надо начать: надо отрешиться от всего того, что нам не принадлежит, отрешиться настолько, чтобы оно не было нашим хозяином, отрешиться от всего, что нужно телу, отрешиться от любви к богатству, к славе, к должностям, почестям, отрешиться от своих детей, жены, братьев. Надо сказать себе, что все это не твоя собственность.
А как дойти до этого? Подчинить свою волю воле Бога: хочет Он, чтобы у меня была лихорадка, — и я этого хочу. Хочет Он, чтобы я делал это, а не то, — и я этого хочу. Хочет Он, чтобы со мной случилось то, чего я не ожидал, и я этого хочу.
Эпиктет
Говорят, за счастье нужно бороться. Это неправда. Нужно бороться за свое здоровье. Наше тело — это единственное, что в полной мере находится в нашем распоряжении и под нашей ответственностью. Когда тело свободно от недугов, нам легче сосредоточить разум на возвышенном и приложить силы в служении Богу, а ведь чем лучше мы служим, тем счастливее становимся.
По мере того, как в своей непостижимой изящности рождались в моей голове все новые и новые мысли, тропа, петляя без конца и края, поднимала меня все выше и выше и наконец вывела к обещанному пункту назначения. Моя первая хижина в 2017 году — хижина Бушлайн.
В этой хижине отхожие места, к счастью, не были населены тучей комаров, как это было в Colwater Hut. Пожалуй, самые романтичные туалеты, какие я только видел до сих пор.
Хижина была обустроена лучше, чем все, в которых я бывал до нее. Вовнурь не только был проведен краник к дождевой водой, но даже было жидкое мыло Palmolive.
Ночевка в этой хижине обошлась мне ценой в три стандартных билета. И я был первым! Первым в 2017 году и первым россиянином за всю историю существования этой регистрационной книги!
Лев Толстой в этот день давал мнe учение про «соблазн приготовления к жизни вместо самой жизни».
Ложь этого рассуждения в том, что человек отступает от жизни в настоящем, одной действительной жизни, и переносит ее в будущее, тогда как будущее не принадлежит ему.
Для того, чтобы не подпасть этому соблазну, человеку надо понимать и помнить, что готовиться некогда, что он должен жить наилучшим образом сейчас, такой, какой он есть, что совершенствование, нужное для него, есть только одно совершенствование в любви, а это совершенствование совершается только в настоящем. И потому человек должен, не откладывая, жить всякую минуту всеми своими силами для исполнения того назначения, для которого он пришел в мир и которое одно может дать ему истинное благо. Человек должен жить так, зная, что всякую минуту он может быть лишен возможности этого исполнения.
- «Это я сделаю, когда вырасту большой». «Я так буду жить, когда кончу учение, когда женюсь». «А я так-то устроюсь, когда у меня будут дети, когда женю сына, или когда разбогатею, или когда перееду в другое место, или когда состареюсь». Так говорят и дети, и взрослые, и старики, а никто не знает, проживет ли он до вечера. Про все эти дела мы не можем знать, доведется или не доведется нам делать их, не помешает ли смерть. Только одному делу не может помешать смерть: смерть не может помешать тому, чтобы во всякий час, пока жив, исполнять волю Бога — любить людей.
- Мы часто говорим и думаем, что «я не могу делать всего, что должно, в том положении, в котором нахожусь теперь». Как это несправедливо! Та внутренняя работа, в которой и заключается жизнь, всегда возможна. Ты в тюрьме, ты болен, ты лишен возможности какой бы то ни было внешней деятельности, тебя оскорбляют, мучат, — но внутренняя жизнь твоя в твоей власти: ты можешь в мыслях упрекать, осуждать, завидовать, ненавидеть людей и можешь в мыслях же подавлять эти чувства и заменять их добрыми. Так что всякая минута твоей жизни твоя, и никто не может отнять ее у тебя.
- «Теперь мне можно на время отступить от того, что должно и чего требует моя совесть, потому что я не готов, — говорит себе человек. — А вот я приготовлюсь, наступит время, и тогда я начну жить уже вполне сообразно с своей совестью».
- Когда я говорю: «Я не могу этого сделать», я выражаюсь неверно. Я должен сказать, что я не мог этого сделать прежде. То же, что в каждую минуту настоящего я могу сам с собою сделать все, что хочу, это я несомненно знаю. И хорошо человеку знать это.
- Сознание своего нездоровья, заботы об устранении его, главное — мысль о том, что я теперь нездоров и не могу, а вот дай выздоровлю, тогда сделаю, все это великий соблазн. Это ведь значит говорить: не хочу того, что мне дано, а того, чего нет. Всегда можно радоваться тому, что сейчас есть, и делать из того, что есть (то есть тех сил, какие есть), все, что можно.
- Всякий настоящий час есть критический, решающий час. Запиши в своем сердце, что каждый день — самый лучший день всего года, каждый час — лучший час, каждое мгновение — лучшее мгновение. Оно лучшее потому, что оно одно твое. (По Эмерсону)
- Для того, чтобы провести наилучшим образом свою жизнь, надо помнить, что вся жизнь только в настоящем, и стараться наилучшим образом поступать в каждую минуту настоящего.
- Тебе нехорошо, — и тебе кажется, что это оттого, что ты не можешь жить так, как бы ты хотел, что ты бы легче сделал то, что считаешь должным, если бы жизнь твоя была другая. Это неправда. У тебя есть все то, чего ты так желаешь. Во всякую минуту жизни ты можешь сделать самое лучшее, что ты можешь только сделать.
- В жизни, в настоящей жизни, не может быть ничего лучше того, что есть. Желать другого, чем то, что есть, — кощунство.
- Большие, важные, великие дела, которые могут быть окончены только в будущем, — все это не настоящие дела, не для Бога сделанные. Если веришь в Бога, то будешь верить в жизнь в настоящем, будешь делать те дела, которые вполне закончены в настоящем.
- Наибольшее сближение с Богом — это наибольшее сосредоточение в настоящем, и наоборот, чем больше занят прошедшим или будущим, тем больше удаляешься от Бога.
- Memento mori, помни смерть! — великое слово. Если бы мы помнили то, что мы неизбежно и скоро умрем, вся жизнь наша была бы совсем другая. Если человек знает, что он умрет через полчаса, то он наверное не станет делать ни пустого, ни глупого, ни, главное, дурного в эти полчаса. Но полвека, которые, может быть, отделяют тебя от смерти, разве не то же, что полчаса?
